1.

​

Красное солнце

Над Русью стоит.

В чаше на донце

Монетка блестит.

Выпил Владимир

Вино, не таясь.

Что ж ты, родимый,

Надежа, наш князь?

Днепр могучий

В порогах ревет…

Хватит, не мучай

Честный народ.

Прячутся боги

В старые пни.

Крест у дороги —

Любого распни.

Крепко прибиты

Руки к доске.

Идол забытый

Брошен в песке…

Жиром и кровью

Мазали стол,

Череп коровий

Сажали на кол.

Медом да хлебом

Жили как встарь.

Тянется в небо

С капища гарь.

Тянутся люди

В храм на горе.

Ярко ли будет

Вера гореть?

Тянется долго

Тысяча лет.

Старый оболган,

Лучшего нет.

Молимся полю,

Лесу, реке.

Камень до боли

Сжат в кулаке.

​

2.

​

Ах ты, волчья сыть, травяной мешок,

Ровен путь лежит — спотыкаешься!

Как до Киева не дойдешь пешком,

Так во всех грехах не покаешься.

Так за всю беду не наплачешься.

Так березам всем не поклонишься.

Что же ты, мой конь, трусишь-пятишься,

На высокий дуб с хрипом косишься?

На Святой Руси не видать святых, —

Коромыслом дым, пыль столбом стоит.

Руки за спину да ногой под дых!

Кто безбожно пьет, кто впотьмах сидит.

Кто повешенный — дело прошлое.

Кто поруганный — дело страшное.

Ох, опричники, слуги дошлые

С головой больной со вчерашнего!

Похмелиться бы, да не кровушкой.

Полечиться бы — нету травушки.

Где своих мужей ищут вдовушки,

Там своих сынов прячут матушки.

Так шагай, мой зверь, мордой не тряси.

Впереди леса, да с пожарами.

Славно людям жить на Святой Руси —

Все по-прежнему. Все по-старому.

​

3.

​

Бога нет и не будет. Обидно, ребята,

Ведь был, говорят.

Где-то в старых церквях, где-то в дальних лесах,

Где-то в добрых сердцах.

Неужели закаты, растенья и люди

Напрасно горят,

Чтобы как-то рассеять удушливый мрак

И разбойничий страх?

Уходил по Смоленской по древней дороге

Поруганный Бог.

Шел в холщевой рубахе, босой — крепкий посох,

Пустая сума.

И в костре, что оставил он утром, уже

Остывал уголек,

И какие-то люди селились вдоль рек

И сходили с ума.

Я и сам не крещен и с рожденья не верю

В молитвы старух,

Что рвались, будто птицы из храма в зенит

К одинокой звезде.

Отчего же тогда шорох пыли дорожной

Тревожит мой слух

И в час истины хочется руки к полночному

Небу воздеть?

Отчего я готов привязаться покрепче

Ремнем к алтарю

И взлететь вместе с храмом над городом, полным

Дневной суеты?!

Но бросаю перо и хватаю гитару,

И часто курю.

И грущу потому, что горючего нет,

И реактор остыл.

Вот под вечер придет человек в мой просторный

Бревенчатый дом;

Сядет рядом со мной, ужин съест, выпьет чаю,

Начнет разговор.

Мы на прежней земле обретаем друг друга

С великим трудом.

А на новой деревья, трава и хлеба

Не взошли до сих пор.

Нам никто не поможет здесь выжить и выбрать

Судьбу и любовь.

Наших мук не увидят и слезы осудят,

И слов не поймут.

Значит, будут еще на губах запекаться

И песни, и кровь, —

Видишь, снова солдаты Пилата Христа

На Голгофу ведут.