Третий день тепло, третий день тепло,

осень юная постучит в стекло,

не спеша войдет в нашу комнату…

С кем здесь, милая, не знакома ты?

Вот поэт сидит — он в тебя влюблен.

Вот художник спит — он вином пленен.

Вот мой сын гремит погремушкою.

Вот и я с женой, как с подружкою.

Проходи, садись, будь сыта-пьяна,

мы тебе нальем зелена вина.

Вместе с нами пей. Вместе с нами пой.

Где еще ты сыщешь покой?

Как прикованы мы в ночи сидим,

хоть никто из нас нынче не судим —

голь веселая, перекатная.

Боль душевная, предзакатная.

Мы одной судьбой крепко связаны

и любовями, и рассказами,

и безвременьем, и безденежьем, —

лишь гитару мы держим бережно.

Нам позволено разговаривать.

На востоке вновь тлеет зарево —

то ли солнышко, то ли кровушка.

Не боли наутро, головушка!

Так и вертится шар наш крошечный, —

судьбы — вдребезги, люди — в крошево.

А художник спит: "Красота спасет",

а поэт хрипит: "Пронесет!"

Помоги же нам, осень теплая, 

полпути уже мы протопали.

Седина в кудрях и в глазах печаль.

В чашке медленно стынет чай.